Яромир Ногавица

Ошибаются те, кто думает, будто бардовская песня — это чисто российское явление.

В 60-х годах прошлого века эта зараза распространилась по всему миру. Сочинять и исполнять свои песни принялись практически все, кто выучил три аккорда на гитаре — благо, это доступно каждому. И естественно, по закону перехода количества в качество из этого огромного числа недоучек и унылых бездарей время от времени выбивались на свет действительно талантливые музыканты, поэты и исполнители, которые очень скоро перерастали рамки жанра и становились настоящими художниками и артистами своего дела. Об одном из таких выходцев, я бы даже сказал, выползней из болота бардовской песни мы сегодня и поговорим. Это без преувеличения выдающийся чешский автор и исполнитель Яромир Ногавица.

Как всегда, для начала немного биографии. Ногавица мой одногодок, родился 7 июня 1953 года в Остраве. Там же он живет и сейчас, хотя с 1978 по 1999 год он жил по соседству — в Чешском Тешине, и это стоит отметить, потому что Тешин фигурирует в нескольких его лучших песнях, которые мы сегодня обязательно послушаем и посмотрим.

Ногавица рос в семье музыкантов и, несмотря на то, что у него нет музыкального образования, самостоятельно выучился игре на гитаре, скрипке, флейте и аккордеоне. Что, впрочем, неудивительно — не зря же есть пословица «Каждый чех — музыкант». Честно говоря, я эту пословицу не слишком принимал всерьез до тех пор, пока не увидел записи живых концертов Ногавицы. Когда я их только слушал на аудио, я был уверен, что с ним поет профессиональный хор, а выяснилось, что это подпевает зал.

Тем не менее первоначально Ногавица не планировал музыкальной карьеры. После общеобразовательной школы он поступил в школу библиотечного искусства в Брно, а затем — в политехнический университет горного дела в Остраве, но не закончил обучение. Он перепробовал много разных профессий, пока в 1981 году не начал сочинять тексты для остравских рок-групп и популярных эстрадных певиц. И только в 1982 году Ногавица сам начал исполнять свои песни на публичных концертах.

То, что он делал в то время, было бардовской песней в чистом виде, где он сразу стал одним из лидеров направления. Его даже называли «чешским Высоцким», хотя, на мой взгляд, это не очень удачное и явно поверхностное сравнение. У них очень мало общего, и я думаю, вы сегодня в этом сами убедитесь. Если не считать того, что Ногавица перевел и исполнил несколько песен Высоцкого. Я думаю, это сравнение больше относилось не к творчеству этих бардов, а к тому, что оба они, увы, были алкоголиками. Хотя Ногавица в отличие о Высоцкого сумел со временем справиться с этим недугом. Сам же он говорил, что по духу ему гораздо ближе Окуджава, несколько песен которого он тоже перевел. Ногавица вообще тяготеет к русской культуре, что было не очень типично для чехов после 1968 года, и даже написал несколько песен на свои переводы поэмы Блока «Двенадцать». А уже позже, в 2004 году, он выступил с концертом, в который входили только песни Окуджавы и Высоцкого.

Разумеется, в его песнях того периода было много диссидентства и политической фронды и, разумеется, как и все барды в социалистических странах, он вел полуподпольное существование, а его песни распространялись в неофициальных магнитофонных записях и самиздатовских песенных сборниках. Парадоксально, но в тот момент, когда Ногавица не имел возможности издавать свои песни, а средства массовой информации игнорировали его, он сумел завоевать место в первой десятке исполнителей в опросе «Zlatý slavík» («Золотой соловей»).

Первым официально изданным альбомом Ногавицы стал виниловый гигант, выпущенный в 1988 году, незадолго до падения коммунистического режима в Чехословакии. Он состоял из записей живых выступлений с конца 1987 по 1988 г. В следующем году два сборника песен были изданы в виде книг. Но сразу после революции 1989 года, когда в Чехословакии рухнул коммунистический режим и когда, казалось бы, только и работать опальному певцу, Ногавица впал в тяжелый запой, который длился практически несколько лет. Он еще иногда продолжал выступать, но постоянно появлялся на сцене совершенно пьяным, срывал концерты и, естественно, почти ничего не писал. Этот период его жизни нашел отражение в знаменитом фильме режиссера Петра Зеленки «Год дьвола», получившем множество международных наград, где Ногавица снялся с чешской фолк-группой «Чехомор» (это сокращение от «Чешско-моравское музыкальное общество»). Многие уже не верили, что прежний Ногавица вернется на сцену. Тем не менее он нашёл в себе силы побороть эту привычку, и в его творчестве обозначился новый виток — в 1993 году вышел в свет его первый студийный альбом, который назывался «Музей Микки Мауса». Аранжировка, новаторская для того времени, была выполнена другим известным чешским музыкантом и другом Ногавицы Карелом Плихалом.

Эта работа явилась большим прорывом для Ногавицы не только в творческом, но и в психологическом плане: он сумел избавиться от алкогольной зависимости и продолжить свое творчество, и диск стал своеобразным подтверждением того, что музыканту есть что сказать и после бархатной революции.

В 1994–1995 годах Ногавица сосредоточился на произведениях для детей, а также полном издании своих текстов («Песни Яромира Ногавицы от, А до Я»). Песенник содержал тексты, ноты и аккорды к 143 песням. А с сентябре 1994 года Ногавица едва не вошел в книгу рекордов Гинесса — он исполнил все свои 143 песни в алфавитном порядке на девятичасовом концерте в замке Гельфштейн.

Следующий студийный проект «Странное столетие», изданный в 1996 году, принес Ногавице «Ангела» — награду чешской Академии популярной музыки. Вскоре после своего выхода он стал дважды платиновым альбомом в Чехии. Об этом проекте, который мне представляется вершиной творчества Ногавицы, мы сегодня будем еще говорить более подробно.

Вскоре после выхода этого альбома Яромир Ногавица между делом завоевал титул чемпиона Чехии по игре в скрэбл («Эрудит»).

В последующие годы Ногавица много и очень успешно выступает, много и не менее успешно записывает альбомы, которые сейчас же становятся бестселлерами и регулярно получают премии Академий чешской литературы и чешской популярной музыки. Он невероятно популярен у себя в Чехии, а также в соседних Польше и Словакии. Его концерты собирают тысячные аудитории и неизменно проходят с аншлагами. Эту популярность и всенародную любовь нисколько не уменьшило то, что в 2006 году в архивах государственной службы безопасности Чехословакии были обнаружены документы, из которых однозначно следовало, что Ногавица в свое время сотрудничал с этой организацией. В частности, поставлял информацию о другом не менее известном чешском барде Кареле Крыле. Причем сам Ногавица признавал свои контакты со службой безопасности, но, по его словам, они никому не навредили. Он охарактеризовал это немного шокирующей метафорой: «Я встречался со шлюхой, но в номера не поднимался».

В 2010 году Ногавица впервые приезжал в Москву. Концерт прошел 7 мая в Центральном доме художника. В России Ногавицу знали и знают очень мало, хотя у него есть несколько активных популяризаторов, среди которых в первую очередь следует упомянуть Максима Кривошеева, который не только сам регулярно исполняет собственные переводы из Ногавицы, но и создал его русскоязычный сайт, где желающие могут ознакомиться с этими переводами и другой полезной информацией. Несколько весьма удачных переводов сделали Андрей Анпилов и Мария Гантман. Сегодня мы все это услышим.

Прежде чем перейти непосредственно к песням, я хотел бы отметить, что песни Ногавицы можно условно разделить на три группы. Первая и наиболее многочисленная группа — это то, что относится собственно к бардовской песне. В массе своей это довольно унылые и музыкально не слишком интересные песни под гитару, о поэтических достоинствах текстов которых нам трудно судить, не зная чешского языка. Разумеется, этот раздел его творчества интересует нас меньше всего, хотя в отличие от многих своих коллег по жанру Ногавица отлично владеет инструментом и создает на гитаре полноценный аккомпанемент, а не невнятное бренчанье, чисто и красиво поет и умеет держаться на сцене. Но явные удачи есть у него и в этом жанре, и мы их сегодня услышим. Во второй группе я бы разместил песни, которые Ногавица поет под гармонику. Кстати говоря, он использует раритетный инструмент начала 20 века, который унаследовал от кого-то из своих предков. Эти песни тяготеют к чешскому фольклору. Кроме того, Ногавица нередко исполняет под свою гармонику и натуральный чешский фольклор, причем не просто чешский, а с явным остравским акцентом — так что даже некоторые носители чешского языка не всегда могут его понять. Иногда это просто что-то вроде частушек, местами довольно непристойных, причем Ногавица регулярно и с успехом вставляет в них куплеты собственного сочинения, и тоже, надо сказать, довольно непристойные. Впрочем, эти фольклорные упражнения он неохотно и редко включает в свои студийные альбомы. И, на мой взгляд, совершенно напрасно. Мне, например, они нравятся гораздо больше, чем гитарная бардовская лирика. И, наконец, третья группа — это просто очень красивые и разнообразные песни, где Ногавица использует богатые аранжировки. К ней относятся как раз песни из альбома «Странное столетие», но кое-что в этом роде иногда попадается и на других альбомах.

Начнем мы все же с бардовской песни, и первой прозвучит песня, давшая название самому первому, еще виниловому альбому Ногавицы, вышедшему в далеком 1988 году. Название этой песни и, соответственно, альбома довольно трудно перевести на русский язык. По-чешски она называется «Дармодей». Это неологизм, обозначающий человека, который занимается напрасным и бесполезным делом. Кроме того, это имя полусказочного персонажа из поэмы Карела Шиктанца «Молитва к богине памяти», который поставил своей целью уничтожить в человеке страх. Не зная этой поэмы, довольно сложно понять пафос песни, тем более что она написана весьма сложным и очень образным стихом. Я попросил помочь мне разобраться с этой песней весьма культурного носителя чешского языка, но оказалось, что и он понимает ее довольно смутно. Тем не менее в Чехии это одна из самых популярных песен Ногавицы. В общем, это очень похоже на настоящую поэзию, которую просто трудно пересказать обычными словами.

Дармодей (подстрочник Дмитрия Злодеева)

Шел вчера человек по городу, по главной улице,
Шел вчера человек по городу, и я его увидел из окна.
Он играл хорал на флейте — она звучала, как колокол,
и было в ней бесконечное горе, такой красивый длинный звук.
И я вдруг понял, что это он.

Я выбежал на улицу в одной ночной рубашке.
Возле опрокинутых мусорных баков копошились крысы,
а в теплых постелях любви и нелюбви
тихо ворочались семейные картинки.
А мне нужны были ответы на вопросы.

Я догнал того человека и схватил его за пальто,
оно было из змеиной кожи и от него шел странный холод.
Он обернулся, и я увидел глаза, полные ворон,
и шрамы возле глаз — он весь был изрезан, —
и я вдруг понял, кто этот господин.

Он весь дрожал от страха, когда я подбежал,
в устах его была флейта Иеронима Босха,
месяц встал над домами, как утка в воде,
как моя совесть, когда ее рвет в туалете,
и я вдруг понял: это Дармодей.

Мой Дармодей, бродяга судеб и любовей,
который проходит через все сны, но избегает дня.
Мой Дармодей, прекрасное зло, у которого яд под языком,
когда он продает по домам иголки и словари.

Шел вчера человек, бродячий торговец,
шел, но уже не идет, его кровь вытекла на тротуар.
Я взял его флейту — она звучала, как колокол,
и было в ней бесконечное горе, такой красивый длинный звук.
И я вдруг понял, что я это он.

Ваш Дармодей, бродяга судеб и любовей,
который проходит через все сны, но избегает дня.
Мой Дармодей, прекрасное зло, у которого яд под языком,
когда он продает по домам иголки и словари.

1. Дармодей

И еще одна песня из разряда бардовских. Она называется «Дикие кони» и, натурально, посвящена Высоцкому, хотя в отличие от «Коней» Высоцкого это не горячечная исповедальная лирика, а скорей отвлеченно-созерцательные, метафизические и немного экспрессионистские стихи. Удивительно (и вы сейчас увидите это на записи), что огромный зал, в котором в отличие от наших бардовских концертов преобладают молодые люди, знает этот довольно сложный текст наизусть. Здесь, как и в предыдущей песне, явно преобладает поэзия, о которой подстрочник дает только самые общие представления. И тем не менее…

Дикие кони (подстрочник Дмитрия Злодеева)

Я видел диких коней, бегущих в сумерках,
воздух был тяжел и странно пах табаком,

Они бежали без уздечек и седел краем рек и гор,
какое желание влекло их за горизонт?

Может, вселенная над вселенной или билет в вечность —
наше желание, не умирай, в нас еще достаточно сил.

В ноздрях все более сладкий запах кобыл на берегу озера,
любовь — это дикая песнь вечера.

Стебли трав склоняют головы и выстраиваются в ряд —
Король со свитой прибыл на казнь лиходеев.

Я бы хотел, как дикий конь, бежать, бежать, и не думать о возвращении,
прогнать вон плутов, торгующих лошадьми, — вот что мне нужно.

Я видел диких коней…

2. Дикие кони

Следующую песенку можно, в общем, тоже отнести к разряду бардовских, хотя по форме, тематике и музыкальной стилистике она тяготеет к американскому фольклору и напоминает всевозможные блюзы и спиричуэлс. Именно поэтому в аккомпанементе, кроме гитары, так органично выглядит губная гармоника. Впрочем, то, что вы сейчас услышите, это студийная запись, а на концертах Ногавица прекрасно обходится и без нее.

Переправь меня, дружище (подстрочник Максима Кривошеева)

Переправь меня, дружище, на другой берег,
На первой ступеньке меня ссади,
На первой нижней ступеньке.

Одна минута — и поплывем назад,
Хотел бы взглянуть я на тот свет,
Послушать, кто меня зовет оттуда.

Усади меня, дружище, на шаткий паром,
Все, что хочешь тебе отдам,
Ведь одиночество — это мука.

Этой ночью я слышал далекий звук —
Во тьме раздавался аккордеон,
Я знаю, кто это играет.

Любовь и смерть — всего лишь мгновенья,
Поцелуи красавицы Эвридики,
Мотыльки на ветру.

Но бурлит вода, набегают волны,
И нет пути живой душе
Туда, на тот свет.

3. Переправь меня, дружище

И завершим мы рассказ о бардовской песне очень симпатичной песенкой «Пансионат «Чехия». В этой с виду легкомысленной и несерьезной песенке с юмором говорится о совсем невеселых для каждого чеха вещах — о том, что Чехия из-за своего географического положения начиная с 17 века была самостоятельным государством только два кратких периода — с 1918 по 1938 год и с 1989 года по сей день. И умудрилась при этом сохранить и язык, и культуру, и национальное самосознание. Забавно, что в музыкальном решении песни можно невооруженным взглядом разглядеть отголоски такого нетипичного для бардовской песни жанра, как рэп.

Пансионат «Чехия» (подстрочник Дмитрия Злодеева)

Волшебный край, здесь всюду так прекрасно,
добро пожаловать в пансионат «Чехия»
в самом сердце Европы —
горы, долины, леса, воды, поля.

Радушный народ и мягкий климат,
тихие ночи, долгое лето, короткая зима.
Сюда часто наведываются туристы.
В гостевой книге можно прочесть о тех,
кто здесь уже побывал.

Татары, авары, крестоносцы, варвары,
Чингисхан на коне, германские императоры,
итальянцы, шведы, русские на танках,
дядья венгры и братья поляки,
с юга Габсбурги, товарищи коммунисты с востока,
гунны и турки, и даже французы —
визиты на выходные дни или на долгие годы,
договоры о помощи, споры из-за наследства.

Пани портье к каждому визиту
хорошо приберется, завтрак подается в ровно девять,
на дворе чисто, можно поиграть в кегли и попить пивка,
здесь хорошо отдохнет и честный человек, и преступник.
Возле кухни на стене — приятно посмотреть! —
висят автограф Сталина и автограф Гитлера,
под ними два больших сердечка и слова:
нам здесь очень понравилось, скоро приедем сюда снова!

Волшебный край, всюду тут прекрасно,
добро пожаловать в чешский санаторий
в самом сердце Европы —
горы, долины, леса, воды, поля.

4. Пансионат «Чехия»

Ну, а теперь перейдет к песням под гармонику. Здесь мы видим совершенно другую картину. На смену серьезной лирике, сложной поэзии и метафизической тематике приходят простонародные интонации, житейские истории, грубоватый и местами нецензурный словарь. Хотя тексты при этом по-прежнему отнюдь не лишены поэтического изящества. Для начала послушаем и посмотрим одну из самых известных песен Ногавицы «Ой, забрили во солдаты». Она в Чехии стала почти народной, как у нас, к примеру, «Как родная меня мать провожала» Демьяна Бедного. Хотя песня Ногавицы по смыслу прямо противоположна.

Вот отличный поэтический перевод Андрея Анпилова. Там в конце упоминается Франя Шрамек. Это не девушка, а известный чешский писатель и поэт, в одном из романов которого военная служба описывается в романтических и импрессионистических тонах. Хотя по сравнению с тем, как служба в армии описывается у нас, песня Ногавицы представляется какой-то патриархальной идиллией.

Ой, забрили во солдаты!
Кудри черные, как смоль,
Перво-наперво, ребяты,
Оболванили под ноль.
Ой, ой, ой, ой,
Оболванили под ноль.

А потом в пустой казарме
Пан капрал, чтоб не забыть,
Объяснил, как надо, парни,
Сердцем родину любить.
Твою едрить,
Сердцем родину любить.

Ночью лягу, скрипну койкой,
Отвернусь лицом к стене,
Помяну слезою горькой
Кралю в милой стороне.
О-ё, о-е,
Кралю в милой стороне.

А приехала не вскоре —
Я в санчасти, взаперти.
Потопталась в коридоре,
Не судьба была войти.
Прощай, прости,
Не судьба была войти.

Пан майор — краса мундира —
К ней подъехал: «Как дела?
Мол, есть свободная квартира…»
И она ему дала.
Ла, ла, ла, ла,
И она ему дала.

Жисть как жисть. Бывает всяко —
Кто терпи, а кто ликуй.
Франя Шрамек, пан писака,
Ты мне песню растолкуй.
Молчит в ответ,
Знаю сам, что смысла… нет…

05. Ой, забрили во солдаты

Следующая песня очень напоминает бурлескные песенки-монологи Высоцкого вроде «Честь короны шахматной на карте». Думаю, что здесь не обошлось без прямого влияния. Ведь пел же Ногавица перевод «Разговора в цирке». По стилистике и по тематике это очень похоже. Хочу также обратить ваше внимание на непосредственную реакцию зала — народ там просто помирает со смеху.

Песня называется «Кто хочет стать миллионером» и посвящена популярной во всем мире телевизионной игре. Как и в предыдущей песне, здесь упоминаются вполне конкретные люди. Железны — это директор коммерческого телеканала, а Чех — это ведущий телепередачи.

Кто хочет стать миллионером (подстрочник Дмитрия Злодеева)

У нас дома зовут меня Франта Шишка,
Потому что я кажусь очень умным,
и если кто чего не знает,
он заходит ко мне, и я все нахожу в книгах.

Сказал мне как-то один приятель в баре,
что с такой головой можно было бы
поучаствовать в игре «Кто хочет стать миллионером».
Почему нет, говорю я себе,
ведь у Железного бабла хватит,
ну и к тому же познакомишься с Чехом.

Я попал в группу претендентов.
Никто не представляет себе, как там все нервничают.
У меня аж в глазах помутилось,
я нажал АБВГ, и меня уже тащат к столику.

Чех начал с небольшого такого интервью —
кем я работаю, что курю и что пью.
Тут я ему и выложил все как есть,
а он, видать, так испугался,
что начали мигать все лампочки в студии.

Гляжу, задают первый вопрос: «Что такое укулеле?»
Я как услышал, чуть не обосрался,
и поэтому повел себя скромно —
говорю, мне бы позвонить другу.

По голосу было понятно, что Лойза еще не проспался,
наверное, они опять всю смену пробухали,
по телефону было слышно, как он там сопит,
но главное — он за все тридцать секунд так ничего и не сказал.
Вот так бывает, когда друг напьется.

Моя жена дома чуть не померла от волнения,
соседи грызли телевизоры, да и мне было не до смеха.
Что ж, пятьдесят на пятьдесят,
хотя бы станет понятно, не гора ли это в Болгарии.

Тут на компьютере загорелось:
это либо, А — редкий полевой цветок,
либо Б — струнный инструмент.
Надо же, тут, блин, идет игра на деньги,
а я с самого начала в полной жопе.

Чех тем временем говорит: «Выбирай!»
А я сказал себе: что ж, Франта, сглотни и подумай,
на фиг тут мудрить — попроси лучше совета у зрителей,
ведь им платят, а они пока еще ничего не делали.

Правда, хрен его знает, что выберет зал —
там ведь тоже могут сидеть мудаки.
Девяносто процентов выбрало Б,
но мне это показалось неубедительно —
не люблю, когда что-то меньше ста процентов.

К счастью, я не из тех, кто сдается без боя.
И с полными штанами говорю: «Пан Чех, попробуем рискнуть,
Выберем Б», но Чех вдруг закричал:
«Да, вы правы! Это музыкальный инструмент!»

Народ хлопал так, как будто я выиграл миллион,
от радости по трибунам пустили две волны,
и я, скромнейшей души человек,
(как и все в нашей Нижней Ломне),
был рад, что с честью справился со своей задачей.

«Пан Чех, — говорю, — я бы предпочел не испытывать судьбу,
я выхожу из игры и забираю тысячу крон».
Чех аж свалился под стол,
глаза у него закатились,
и вот он уже лежит там, весь синий.

Еду первым классом домой в Остраву,
сижу в вагоне-ресторане, блаженно отдыхаю.
А те сто крон, которые остались,
пожертвую в пользу бедных,
потому как Острава — это разговор особый.

6. «Кто хочет стать миллионером»

А сейчас хочу показать вам в исполнении Ногавицы чешский аналог русских частушек. Впрочем, фольклорные здесь только веселый мотив чешской полечки (кстати, полька вопреки своему названию родилась не в Польше, а именно в Чехии) и припев, а текст самих куплетов принадлежит Ногавице. Причем эти куплеты очень злободневные и связаны с какими-то очень конкретными чешскими реалиями, так что нам зачастую не слишком понятно, о чем там идет речь. В том, что вы сейчас услышите, упоминаются Летенские сады и Вороньи горы — это районы Праги, фернет — это дешевая крепкая настойка, Румл — это известный чешский борец с коммунистами, который в 1951 году угнал в Германию целый поезд чешских беженцев. Но боюсь, даже эта информация не поможет понять юмора, который чешская публика прекрасно понимает. Но послушать все равно стоит — уж больно зажигательно Ногавица излагает.

Любой дебил может (подстрочник Дмитрия Злодеева)

Любой дебил может побить туза козырем,
но положить под туза двойку — это что-то!

Моя жена все плачется, что у меня член маленький,
что я только языком треплю, а потом иду спать.
А я ей говорю: «Дорогая, любовь — это не гоночная трасса.
Виагра мне не по карману, но я все равно тебя люблю».

В Летенскому саду ветры разгулялись —
Обратите внимание, господа из магистрата!
Посдувало все бумажные плакаты,
может, они и были хорошими, но все равно, ну их в жопу.

Я сказал домашним «I am sorry», взял спальный мешок
И с гитарой отправился на Вороньи горы.
Народ там был очень шумный —
каждый второй из вечернего университета марксизма-ленинизма,
и среди них Румл и Че Гевара.

Зашел я в забегаловку, взял свиную отбивную
и стакан фернета — что еще на сто крон купишь?
Только взялся за вилку, подскочил студент в майке
И вышиб из-под меня стул. Спасибо, отойдите.

У Коммерческого банка когда-то стояли русские танки,
а сегодня там ларьки и большие очереди.
За простые чешские кроны у вьетнамской продавщицы
можно купить понтовые мировые бренды размера XXL.

7. Любой дебил может

И еще частушки в исполнении Ногавицы. Это уже, насколько я понимаю, фольклор в чистом виде, причем совершенно непристойный. И более того, сдается мне, что Ногавица исполняет их слегка под стаканом, что, впрочем, никак не сказывается на артистизме исполнения, а может быть, и увеличивает его.

Купила цыганка (подстрочник Дмитрия Злодеева)

Купила цыганка цыгану куйду,
чтоб он на куйде сыграл возле ее майды,
Купила цыганка цыгану скрипку,
чтоб он на этой скрипке сыграл возле ее дырки.

Решали мать и дочь, как им жить дальше.
Купили автомобиль и поехали в жопу.
Когда приехали, пели и веселились —
Видать, еще не знали, каково оказаться в жопе.

Бежала баба вокруг пруда,
показала жопу трубочисту,
трубочист испугался, увидев черное пятно —
Вот проклятая баба, кто бы мог подумать!

Жена мешай, мешай, чтоб не подгорело,
жена мешай, мешай, чтоб не сгорело.
Жена мешала, мешала, аж обосралась,
но все равно все подгорело.

8. Купила цыганка

Ну и наконец мы переходим к самым, на мой взгляд, лучшим песням Ногавицы. После всего уже услышанного сегодня они могут показаться несколько неожиданными. В них Ногавице удалось объединить то хорошее, что есть в традиции бардовской песни, с традицией фольклорной. Это музыкально очень синкретичные и изысканные вещи, а их тексты не перегружены сложными образами и другими элементами высокой поэзии, но при этом сохраняют поэтическое изящество. Давайте начнем с очаровательной песенки «Дурочка Маркета».

Дурочка Маркета (подстрочник Максима Кривошеева)

В подземном переходе вокзала в Тешине
Поет, поет, поет и пол метет.
Заколдованная принцесса
С метлой казенною в руках
Поет, поет, поет и пол метет.

Окурков блюз,
Ромовый зонг,
Билетная симфониэтта,
Дух пивной изо рта,
Нездешний взгляд —
Это поет Маркета,
Дурочка Маркета.

Блистательная субретка
На сцене военного шантана
Была хороша до умопомраченья.
Лиза и Розетта,
Игривая мечта приходских пастырей,
Была, была, была и — нет.

В вокзальном переходе
Как в Реймском кафедральном соборе
Маркета потихоньку булку ест.
Потом в подсобке возле входа
Развешивает свои оранжевые блузки.
А я, а я, а я ее люблю.

9. Дурочка Маркета

Или вот еще одна прелестная песенка. Она посвящена другу Ногавицы — известному чешскому гитаристу и автору-исполнителю Карелу Плихалу, с которым они сотрудничают уже много лет, который сделал для Ногавицы много аранжировок и даже продюсировал некоторые его альбомы.

Кондитерская босанова (подстрочник Максима Кривошеева)

Мой приятель съедает за завтраком семь кремовых трубочек,
А когда с ними справится, начинает жевать конфеты.
Он говорит, что у хороших людей зубы не болят.
И как славно — идешь по жизни, а во рту у тебя сладко.

Да здравствует кофе с сахаром! И пол-литра «Бехеровки»!
Ура, ура, ура! Одолжи полштуки,
А то я сегодня разорился на четыре сотни.
Молодые кондитерши со всей республики
Шлют ему воздушные безешки,
А он за это им поет опять и опять
Эту «Кондитерскую босанову».

Мой приятель пьет настойку из бузины
И говорит, что лучше ее ничего нет — она такая сладкая и крепкая.
И хочет, чтоб я тоже немного принял.
У него вырос такой живот, что он похож на беременного,
И сдается мне, что скоро станет он круглым, как мяч.
Пнет его кто-нибудь, и он укатится от меня,
А я останусь один.

Мой приятель, Карл Плихал,
Уже не видит носков собственных ботинок,
Тело его занимает площадь в три сотки,
А он все твердит, что углеводы людям полезны,
И, дескать, топка, что у него внутри, сжигает сахар.
Кто-то квасит, кто-то ширяется,
А он жует себе «бон-пари».

Молодые кондитерши обеих республик
Шлют ему воздушные безешки,
А он за это им поет опять и снова
Эту «Кондитерскую босанову».

10. Кондитерская босанова

С песни, которую мы сейчас услышим, началось мое знакомство с творчеством Ногавицы, и она сразу мне очень понравилась. Текста я тогда, понятное дело, еще не понимал, но простая и изысканная мелодия меня сразу покорила. И в этом нет ничего удивительного: позже я выяснил, что эта мелодия принадлежит не кому-нибудь, а самому Бетховену. Правда, нигде не указывается, из какого именно произведения Ногавица ее позаимствовал. Текст же оказался тоже очень симпатичным и трогательным. Песенка называется «Она на меня сердится». Подстрочник Дмитрия Злодеева.

Она запирает на ночь двери,
И не открывает, хотя я стучу изо всех сил.
Она делает вид, что уже спит и меня не слышит.
Она на меня сердится.

Я отдал ей все, что у меня было,
Все положил к ее ногам —
своего ослика, крынку молока,
а она на меня сердится.

Завтра лишь только рассветет,
возьму я свой последний дукат,
пойду на рынок и куплю колечко,
чтобы она на меня не сердилась.

Колечком дверь замкнем,
никому не откроем,
я ее обниму и прощу ее
за то, что она на меня сердилась.

11. Она на меня сердится

Ну и в заключение нашего вечера мы поговорим о лучшем, как мне кажется, альбоме Ногавицы «Странное столетие». Автором всех песен является Яромир Ногавица, кроме песни «Когда дам дуба», которую он написал совместно с Павлом Добешем. Это первый альбом Ногавицы, в записи которого участвовало несколько приглашенных музыкантов, среди которых стоит особо отметить Вита Сазавского и Карела Плихала, выполнивших большую часть аранжировок, а также отца Ногавицы, исполнившего соло на скрипке для песни «Тешинская». Кроме того, это первый альбом, в котором Ногавица играет на гармонике.

В 1996 году чешское телевидение сняло по этому альбому одноименный фильм, в который вошли клипы на большинство песен альбома. Клипы передают атмосферу кабачка начала 20-го века. Несколько этих клипов мы сейчас посмотрим. Но сначала надо сказать, что основная концептуальная идея альбома — это ностальгия по belle epoque, по тихой жизни начала 20-века в центре Европы. Об этой атмосфере хорошо написано у Стефана Цвейга: «Когда я пытаюсь найти надлежащее определение для той эпохи, что предшествовала Первой мировой войне, мне кажется, что точнее всего было бы сказать так: это был золотой век надежности. В такие рецидивы варварства, как войны между народами Европы, верили столь же мало, как в ведьм и привидения; наши отцы были убеждены в прочности связующей силы терпимости и дружелюбия. Они искренне полагали, что границы и разногласия между нациями и вероисповеданиями постепенно сотрутся, а стало быть, всему человечеству суждены мир и безопасность». И пожалуй, наиболее ярко это проявилось в песне «Тешинская». Тешин — это маленький пограничный городок недалеко от Остравы, разделенный на две части между Чехией и Польшей. И там в начале 20 века мирно уживались чехи, поляки, немцы, венгры, евреи. Собственно, обо всем этом и рассказывается в песне. Вот слегка подредактированный перевод Андрея Анпилова.

Кабы век назад родиться в этом
Тихом месте,
Воровать цветы бы лазил летом
Своей невесте.
Пани — дочь сапожника хромого,
Родом из Каминских, что из Львова,
Kochalbym ja i piescil
Chyba lat dwiescie.

Жить бы на горе на Саксенберге
В доме у раввина.
До утра б звенели бусы, серьги,
Взлетала б перина.
Говорила б ты по-польски и по-чешски малость,
По-немецки знала пару слов и весело смеялась,
Была б чудом из чудес моя половина.

Ты жила бы в холе, пани, в ласке.
Сам я был — молодчик.
Был бы я у старого Прохазки
Славный переплетчик
Тридцати годов, жена и дети.
Что желать? Здоров, покой на свете.
Впереди грядет вся жизнь, как в сказке,
Двадцатое столетье.

Кабы век назад родиться, други,
В оно время.
Дважды в день цветы дарить супруге,
Сеять семя.
Ковыляй, трамвайчик, к нам на горку,
Нет границ и нет границ восторгу.
И горячей пахнет хлебной коркой
В воскресенье.

Вечером бы пел соседский Додик
Песнь Сиона.
Тыща девятьсот десятый годик.
Катит сонно.
Сердце, знать, от счастья чуть робеет,
Небо над Тешином голубеет.
Знать, что будет завтра, слава Богу,
Люди не умеют.

Обратите внимание на старичка, который играет соло на скрипке — это, натурально, папа Яромира Наговицы.

12. Тешинская

И еще одна песня примерно на ту же тему. Здесь предчувствие грядущих катастроф 20 века уведено очень глубоко в подтекст и выразилось только в самом названии песни. Она называется «Сараево». Этот город символизирует в песне не только начало Первой мировой войны. Напомню, что альбом писался в 1996 году, вскоре после того, как была снята почти четырехлетняя осада Сараево, в результате которой население Сараево снизилось на 35 процентов. 12 000 человек было убито и 50 000 ранено. 85 процентов жертв — мирное население.

Сараево (подстрочник Максима Кривошеева)

С галицийских равнин дует злой ветер,
То немногое, что было, унесла вода.
Словно птицы перелетные, словно стрижи,
Летим мы над землей, как два голубых письма.

Еще горит огонь и трещат дрова,
Но уж время отправляться спать,
Вон за тем холмом — Сараево,
Там мы поутру обвенчаемся

Священник в костеле нас свяжет навеки,
Бросит в реку венок тамариска.
Вода потечет обратно в море,
Мы здесь вдвоем внизу, а небеса наверху.

Выстрою тебе дом из белого камня,
Свяжу его дубовыми бревнами.
Поставлю его крепко, простоит века,
Чтобы каждый видел, как я тебя любил.

Еще горит огонь и трещат дрова,
Но уж время отправляться спать,
Вон за тем холмом — Сараево,
Там завтра мы, любимая, обвенчаемся.

13. Сараево

Поскольку времени у нас остается очень мало, давайте просто посмотрим еще две песни из альбома «Странное столетие».

Петербург (перевод Марии Гантман).

(Кстати, соло на гитаре здесь играет уже не раз упоминавшийся сегодня Карл Плихал.)

В Петербурге ночь спускается на крыши,
Смертная тоска.
Пес бродячий оклика не слышит,
Не берет куска.

Князь сосватал мою красу-девицу,
Сижу с бутылкой. А может застрелиться?
На меня посмотрит черный ворон с крыши,
Как на дурака.

Черный ворон улетит куда-то,
Птицам дела нет.
А на сердце, как в степи закатной,
Угасает свет.

В моем горе одна лишь вы виновна.
Не надо спорить, Надежда Ивановна.
Что, если завтра меня отыщут утром
С дыркой в голове.

14. Петербург

И в заключение одна из моих самых любимых песен и отличный перевод Андрея Анпилова.

Когда дам дуба
Как-то утром я надену из картона боты,
И смекнет старуха, что уж мне не до работы.
Вмиг сойдутся гости буднично и просто
На Силезскую Остраву с Сикорова Моста
В тот весенний славный день, когда дам дуба.
Любо, вот будет любо,
В тот весенний славный день, когда дам дуба.

Пусть покажут все они, как меня любили.
Только, чур, чтобы выпивки и баб было в изобилье.
Потому что не терпел при жизни я халтуры,
И в гробу лежу хранителем культуры.
Вот будет любо!
Любо, вот будет любо,
В тот весенний славный день, когда дам дуба.

Кто-то не проснется просто так, говорят — счастливчик.
Кто-то задохнется, сдуру нос засунув в лифчик.
А я б хотел пойти ко дну, как сбитый флагман,
Быстро, как из старой песни старый Магдон.
Вот будет любо!
Любо, вот будет любо,
В тот весенний славный день, когда дам дуба.

Уж не знаю, что с собою брать, какую отраву…
Что у них там принято смолить — «Приму» или «Яву»?
Но уж точно что возьму — так заначку рома,
Потому что там, где ром — там, считай, я дома.
Вот будет любо!
Любо, вот будет любо,
В тот весенний славный день, когда дам дуба.

Не для перевоспитания и не для пользы
Уж определи меня, Господи, возле Лойзы.
С Лойзой мы вдвоем прогуливали школу,
Вниз катились, вместе поднимались в гору.
Вот будет любо!
Любо, вот будет любо,
В тот весенний славный день, когда дам дуба.

Как-то утром я надену из картона боты,
И смекнет моя старуха, что уж мне не до работы.
Что ни делай, друже, всё равно зароют лохом,
Впрочем, всё могло быть хуже — а вышло неплохо
В тот весенний славный день, когда дал дуба.
Вот будет любо!
Любо, вот будет любо,
В тот весенний славный день, когда дам дуба.

15. Когда дам дуба