Завещание^*

Наверно, все-таки надо это написать, а то, неровен час, можно не успеть.

Как говорится, находясь в трезвом уме и здравой памяти, объявляю свою последнюю волю.

Ну, с материальной стороной дела все просто: никаких сбережений и сколько-нибудь ценного имущества у меня нет. А с тем барахлом, что есть, моя жена и дети разберутся.

Теперь, что касаемо погребения и прочего. Я проводил в мир иной столько народу, что уже давно сбился со счета. И я ненавижу эту процедуру. Поэтому прошу все сделать как можно быстрей и наименее обременительным для окружающих способом. Разумеется, кремация. Разумеется, никаких церковных обрядов — отпеваний, свечей и проч. Прощание в крематории короткое и скромное: гроб подешевле, не надо венков, огромного количества цветов — зачем зря деньги переводить? По возможности обойтись без надгробных речей и прощаний — ну разве что очень коротенько и если кому-то будет совсем невтерпеж… Хорошо бы, конечно, заткнуть сотрудницу крематория, но боюсь, это едва ли удастся.

Буду рад, если после этого друзья соберутся слегка выпить-закусить. Только не нужно всей этой ритуальной мишуры: фотографии с траурной лентой, завешенных зеркал, рюмки водки с куском черного хлеба, кутьи и т. д. Хотелось бы также избежать разговоров о том, что мой дух еще витает здесь и о предстоящих встречах в загробном мире. Чокаться можно.

Во избежание недоразумений можно зачитать этот текст.

Урну в нашей семейной могиле на Востряковском кладбище лучше зарыть приватным порядком. Памятника ставить не нужно — вполне достаточно обычной таблички.

Вот, кажется, и все.

* * *

См. также:

• Статья Ольги Седаковой в журнале «Гефтер»: «Марк Фрейдкин: Завещание. Памяти свободного поэта, об опыте тайной и явной свободы».
• Статья Александра Жолковского в «Новой газете»: «Памяти Марка Фрейдкина — певца, поэта, прозаика, переводчика».